«Пена дней» и другие истории - Борис Виан

class="p1">Петижан схватил четки и трижды проговорил текст с такой скоростью, что полированные костяшки задымились в его ловких пальцах. Он положил четки обратно в карман и затряс руками.

– Жжется!.. – сказал он. – Теперь все в порядке. Кроме всего, мне плевать на всех и на вся.

– О, никто на вас за это не в обиде, – заверил его Атанагор.

– Вы хорошо говорите, – сказал аббат. – К тому же вы очень воспитанный человек. Что за наслаждение встретить собеседника своего уровня, и где – в пустыне, среди песков и склизких люмиток.

– И еще лимем.

– Ах да! – сказал аббат. – Это те самые желтые улитки? Кстати, как поживает ваша юная подруга, та женщина с прекрасными грудями?

– Она практически не выходит, – сказал археолог. – Роет землю вместе со своими братьями. Дело спорится. Что касается лимем, то это вовсе не улитки. Они больше похожи на траву.

– Значит, увидеть ее нельзя? – спросил аббат.

– Сегодня – нет.

– И что только она здесь делает? – сказал Петижан. – Такая красавица. Кожа и волосы – просто обалдеть, а бюст – да за него впору от церкви отлучать. В придачу еще умна и крепка, как буйволица… И никогда ее нигде не видать. Во всяком случае, она хоть не спит со своими братьями?

– Нет, – сказал Атанагор. – По-моему, ей нравится Анжель.

– Так за чем же дело стало? Хотите, я их обженю?

– Он ни о ком и думать не хочет, кроме Рошель, – сказал археолог.

– Ну, эта мне как-то не показалась. Чересчур раскормлена.

– Пожалуй, – согласился Атанагор. – Но он ее любит.

– Он всерьез ее любит?

– Было бы довольно интересно определить, насколько это серьезно.

– Невероятно, чтобы он мог продолжать любить ее, коль скоро она спит с его другом, – сказал Петижан. – Как видите, я смело обсуждаю с вами щекотливые вопросы, но не усмотрите в этом любопытства, продиктованного подавленной сексуальностью. Я тоже бываю на взводе в редкие моменты досуга.

– Нисколько в этом не сомневаюсь, – сказал Атанагор, – так что можете не оправдываться. Я полагаю, Анжель любит ее по-настоящему, раз продолжает сохнуть по ней, потеряв всякую надежду. Он даже смотреть не хочет на Бронзу. А она только его и ждет.

– О-хо-хо! – сказал Петижан. – Так ведь он, поди, самочинствует!

– Само-что?

– Само-чинствует. Простите, это церковный жаргон.

– Мм… А, понял! – сказал Атанагор. – Нет, не думаю…

– В таком случае нам непременно удастся свести его с Бронзой.

– Хорошо бы. Они оба такие милые, – сказал Атанагор.

– Надо сходить с ними к отшельнику, – предложил аббат. – Его святые деяния до охренения будоражат… Ну вот! Опять! Тем хуже. Напомните мне, чтобы я перебрал несколько костяшек на моих четках.

– А что случилось? – спросил археолог.

– Я непрестанно богохульствую, – пожаловался Петижан. – Впрочем, это не страшно. Прочту молитвы – и все в ажуре. Так вот, возвращаясь к нашим баранам, хочу вам сказать, что зрелище отшельнического деяния весьма занимательно.

– Я его еще не видел, – сказал археолог.

– Ну, на вас это не произведет большого впечатления. Вы стары.

– Это верно, – сказал археолог. – Меня больше интересуют предметы и воспоминания прошлого. Тем не менее вид двух молодых и хорошо сложенных существ, принимающих простые и естественные позы, не будет мне неприятен.

– Эта негритяночка… – начал Петижан, но остановился на полуслове.

– Что она?

– Она… она очень способная. То есть она очень гибкая, я хочу сказать. Вам не трудно поговорить со мной на другую тему?

– Разумеется нетрудно, – сказал археолог.

– Я начинаю нервничать, – признался Петижан. – Мне не хотелось бы докучать вашей юной подруге. Расскажите мне, к примеру, о стакане холодной воды, выливаемой за шиворот. Или о пытке колотушкой.

– Пытка колотушкой? Что это еще такое?

– Эта пытка в большом почете у некоторых индейских племен. Заключается она в том, что мошонку провинившегося кладут на плаху и слегка прижимают, чтобы выступили железы, а затем сильно бьют по ней деревянной колотушкой… Уй-а-а! Уй-а-а! Как это, должно быть, больно! – застонал аббат, извиваясь, как угорь.

– Вы очень образно это описали, – сказал археолог. – Я тут же вспомнил о другой казни…

– Не продолжайте… – сказал аббат, сложившись вдвое. – Я уже совершенно успокоился.

– Прекрасно. Значит, мы можем идти?

– Как? – удивился Петижан. – Разве мы еще не вышли? Просто поразительно, до чего вы болтливы.

Археолог от души расхохотался, снял свою колониальную каску и повесил ее на гвоздь.

– Я готов следовать за вами, – сказал он.

– Раз гусь, два гуся, три гуся, четыре гуся, пять гусей, шесть гусей!.. – провозгласил аббат.

– Семь гусей! – закончил археолог.

– Аминь! – сказал Петижан.

Он осенил себя крестным знамением и вышел из палатки.

IX

Эти эксцентрические круги могут быть приведены в соответствие…

Механика на выставке 1900 года. Изд. Дюно, том 2, с. 204

– Так вы говорите, это лимемы? – спросил аббат Петижан, указывая на траву.

– Нет, это не лимемы, – ответил археолог. – Но лимемы тоже есть.

– Абсолютно бесполезная вещь, – заметил аббат. – Зачем нужно название, если и так знаешь, о чем речь?

– Чтобы удобней было обсуждать.

– В таком случае можно дать предмету и другое имя.

– Конечно можно, – согласился археолог. – Но тогда все предметы будут называться по-разному, в зависимости от того, к кому обратишься.

– То, что вы говорите, – солецизм, неправильность. Не «к кому обратишься», а «кого хочешь обратить».

– Вовсе нет, – сказал археолог. – Во-первых, это типичный варваризм; во-вторых, это совершенно не то, что я хотел сказать.

Они шли по направлению к отелю Баррицоне. Аббат без церемоний взял Атанагора под руку.

– Я очень хочу вам верить… – сказал он. – Но это меня удивляет.

– Всему причиной ваша конфессиональная дезориентация.

– Отвлекитесь от этой темы и расскажите, как ваши дела с раскопками.

– Мы очень быстро продвигаемся вперед и следуем курсовой линии.

– По каким ориентирам она проходит?

– Мм… – промычал археолог. – Затрудняюсь сказать… Погодите-ка… – Он остановился, соображая. – Линия проходит где-то недалеко от отеля.

– А мумий уже нашли?

– Мы едим их всякий раз, как садимся за стол. Вполне съедобно. Они, в принципе, недурно приготовлены, только специй другой раз многовато.

– Я пробовал однажды мумий. В Долине царей, – сказал аббат. – Это было у них фирменное блюдо.

– Они их там специально производят. А наши – натуральные.

– Терпеть не могу мясо мумий, – сказал аббат. – Кажется, даже ваша нефть мне больше по вкусу. – Он отпустил руку Атанагора. – Простите, одну минуточку.

Петижан взял разбег, подпрыгнул и произвел в воздухе двойное сальто. Он приземлился на руки и тут же пустился колесом. Сутана, развеваясь, липла к ногам и обрисовывала круглые бугристые икры. Проделав с дюжину кульбитов, аббат замер в стойке на руках и неожиданно встал на ноги.

– Я воспитывался у